Грозовое дерево - Страница 8

– Как на хуторе у Богганов отобедают. Потом она стирается и развешивает белье.

Баст бросил ему пенни, по-прежнему ухмыляясь безумной усмешкой.

– Да чтоб у тебя хрен отвалился! – ядовито прошипел мальчишка и затопал вниз по склону.

Баст неудержимо расхохотался. Он пытался было смеяться беззвучно, чтобы пощадить чувства мальчика, но ничего не вышло.

У подножия холма Кострел обернулся и заорал:

– И ты мне еще книжку обещал!

Тут Баст смеяться перестал. В памяти что-то шевельнулось. На секунду он ударился в панику, обнаружив, что «Целум тинтуре» на обычном месте нет.

Но тут он вспомнил, что книжку оставил на дереве на вершине утеса, и успокоился. Небо ясное, дождя не обещает. Все в порядке. К тому же был уже почти полдень, а то и немного за полдень. Так что Баст повернулся и побежал вниз – опаздывать ему не хотелось.

Большую часть пути до маленькой лощинки Баст пробежал бегом, и к тому времени, как прибыл на место, он вспотел, как взмыленная лошадь. Рубашка противно липла к спине, так что, спускаясь с пологого берега к воде, он ее стащил и утер ею пот с лица.

Здесь в русло Малого ручья вдавался длинный и плоский каменный выступ, с одной стороны от которого, там, где его огибал ручей, образовалась тихая заводь. Над водой свисала купа ив, делая это место тенистым и уединенным. Берег порос густыми кустами, вода была тихая, спокойная и прозрачная.

Голый по пояс Баст вышел на корявый каменный выступ. Когда он был одет, по рукам и лицу можно было подумать, что он довольно тощий, но без рубашки делались видны на удивление широкие плечи – такие ожидаешь увидеть скорее у батрака с хутора, чем у бездельника, который целыми днями только и делает, что околачивается в пустом трактире.

Очутившись в тени ив, Баст опустился на колени и окунул рубашку в воду. Потом выжал воду себе на голову – его слегка передернуло, вода была холодная. Баст энергично растер себе грудь и руки, стряхивая капли с лица.

Отложил рубашку в сторону, ухватился за край камня над водой, набрал побольше воздуху и окунул голову. От этого движения на спине и плечах у него перекатились мышцы. Немного погодя он вытащил голову, слегка задыхаясь и вытряхивая воду из волос.

Потом Баст встал, обеими руками пригладил волосы. Вода струилась у него по груди, прокладывая бороздки в черных волосах, ручейками стекая по плоскому животу.

Баст слегка встряхнулся, потом подошел к темной нише, образованной зубчатым выступом нависающей скалы. Немного пошарив, он достал мыло цвета сливочного масла.

Снова опустился на колени у воды, несколько раз макнул рубашку в воду и принялся тереть ее мылом. Времени на это ушло немало: стиральной доски у Баста не было, а шаркать рубашкой по корявым камням ему явно не хотелось. Он несколько раз намылил и прополоскал рубашку, выжимая ее руками, от чего мышцы на руках и плечах вздувались и перекатывались. Рубашку он отстирал на совесть, но к тому времени, как он управился, он был весь мокрый и забрызганный мыльной пеной.

Баст расстелил рубашку сушиться на нагретом солнцем камне. Принялся было снимать штаны, потом остановился и склонил голову набок, пытаясь вытряхнуть набравшуюся в ухо воду.

Наверно, это из-за воды в ухе Баст не расслышал возбужденного чириканья, которое доносилось из кустов, растущих дальше по берегу. Вполне можно предположить, что это чирикали воробушки, прыгающие по веткам. Целая стайка воробушков. А может, и не одна.

Ну, а если Баст не увидел, что кусты еще и качаются? И не заметил, что среди ветвей плакучей ивы мелькают цвета, которых на дереве обычно не увидишь? То бледно-розовое, а то и пунцово-румяное. То неуместно-желтое, то васильково-голубое. Ну, впрочем… конечно, такого цвета могут быть платья – но ведь бывают и птицы такие! Зяблики там, сойки всякие. К тому же большинство девушек в городке были осведомлены о том, что черноволосый молодой человек, работающий в трактире, увы, ужасно близорук.

Когда Баст снова взялся за завязки своих штанов, воробушки в кустах расчирикались особенно возбужденно. А узел, как назло, не поддавался. Баст некоторое время повозился с ним, потом махнул рукой и потянулся, мощно, по-кошачьи, вытянув руки над головой и прогнувшись всем телом, точно лук.

Но в конце концов он управился с узлом и скинул штаны. Под штанами у Баста ничего не было. Он отбросил их в сторону, и из-за ивы долетел возглас, какой могла бы издать птица побольше. Цапля, например. А может, ворона. Ну, а если ветка при этом дернулась слишком сильно – что ж, наверное, эта птица слишком подалась вперед и едва не упала с ветки. Тоже логично: бывают птицы ловкие, а бывают неуклюжие. Кроме того, именно сейчас Баст все равно смотрел в другую сторону.

Затем Баст нырнул в воду, бултыхаясь, как мальчишка, и ухая от холода. Несколько минут спустя он выплыл туда, где было помельче – вода здесь едва доходила до его узкой талии. Внимательный наблюдатель мог бы заметить, что под водой ноги молодого человека выглядят несколько… странновато. Но омут находился в тени, и к тому же всякий знает, что вода странно преломляет свет, заставляя все казаться не таким, как оно есть. Кроме того, птички – не самые внимательные наблюдатели, особенно когда их внимание занято чем-то другим.

Час спустя или около того Баст, все еще мокрый и благоухающий душистым жимолостевым мылом, поднялся на утес, где, как он был почти уверен, он оставил книгу своего наставника. Это был уже третий утес, на который он поднялся за последние полчаса.